Состоявшийся в декабре 1927 года XV съезд ВКП(б) объявил курс СССР на коллективизацию сельского хозяйства, то есть на объединение мелких индивидуальных крестьянских хозяйств в крупные коллективные, сокращенно – колхозы. Процесс пошел, но пока, что называется, ни шатко, ни валко. Радикальное ускорение он получил в начале 1930 года, с выходом 5 января постановления ЦК ВКП(б) «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству».

Одновременно началось раскулачивание, то есть ликвидация класса сельской буржуазии – кулаков путем изъятия у них движимого и недвижимого имущества и передачи такового колхозам. Вместе с имуществом, бывших его владельцев лишали и избирательных прав, что исключало их из процесса формирования местных органов власти – советов и принятия теми каких-либо вредных для советской власти решений. Например, направленных на саботаж колхозного строительства.

Однако даже после этого кулаки во многом сохраняли свое влияние в деревне. Поэтому следующим этапом стало «снятие основной верхушки кулачества», как наиболее активной и деятельной силы, выступавшей против коллективизации и тормозившей таковую. С последующим перемещением их вместе с семьями за пределы края. Решение этой задачи возлагалось на органы ГПУ и приданные им силы – милицию, воинские части и, конечно же, партийно-советский аппарат.

Это был первый опыт принудительного массового перемещения больших масс населения из одного региона страны в другой. И прошел он, в целом, успешно.

Новая волна

Очередная волна «великого переселения» прокатилась по стране весной 1933 года. Не миновала она и Средне-Волжский Край, получивший разнарядку на выселение из своих пределов 6000 кулацких хозяйств и еще 1000 хозяйств единоличников. На Ульяновский район, включая город, пришлось по 100 тех и других, плюс 25 хозяйств «разложившихся единоличников». Итого, 225 семей. Для сравнения, в аналогичную кампанию 1930 года под выселение попало 306 хозяйств. Так что нынешняя оказалась скромнее, да и дело было уже привычным, поэтому процесс пошел, что называется, по накатанной.

На заседании бюро ульяновского горкома ВКП(б), состоявшемся от 24 апреля 1933 года, первым делом сформировали «тройку» в составе секретаря горкома Княжина, начальника оперсектора ОГПУ Сарива и председателя горсовета Ларионова, на которых и легла основная подготовка к предстоящей операции.

Тройке предстояло еще до окончания сева «детально разработать мероприятия, связанные с выселением, определив хозяйства, подлежащие выселению, как по городу, так и по району». При этом из числа будущих переселенцев заранее исключались семьи красных партизан, красноармейцев и иностранных граждан. А в тех хозяйствах, которые в списки все же попадали, обязательно должен был присутствовать хотя бы один трудоспособный мужчина. Данный этап подготовки был, пожалуй, самым простым, учитывая, что на тот момент ОГПУ совместно с уполномоченными горкома уже занимались выявлением и уточнением перечня хозяйств, подлежавших выселению.

Сложнее было предотвратить возможные волнения крестьян, которые, как показывал предыдущий опыт, нередко и довольно активно вставали на защиту «мироедов».

Глав выселяемых хозяйств до их погрузки в эшелоны требовалось «изъять» из села и изолировать, но исходя из предыдущей практики, как раз момент «изъятия», зачастую и становился той искрой, из которой могло вспыхнуть пламя массовых беспорядков. Прекратить, а лучше предотвратить таковые старались по возможности мирно. В данном случае с этой целью сельским партячейкам поручалось «провести широкую разъяснительную работу среди колхозников и единоличников, мобилизуя их внимание на активную борьбу с кулачеством – на успешную подготовку к уборочной кампании».

И, наконец, стоит отметить еще один момент, на котором сегодня любят спекулировать некоторые «историки», а особенно деятели искусств, утверждая, будто переселенцев заранее обрекали на голодную смерть, отбирая у них все до последнего зернышка. На самом же деле (и об этом прямо говорится в документах) «кулаки при выселении должны быть обеспечены продовольствием в размере 2-месячной потребности». Поэтому, в числе прочих, на тройку ложилась и обязанность снабдить высылаемых провиантом, причем за счет государственных фондов. И лишь при отсутствии таковых, разрешалось создать специальный продовольственный запас «из подлежащего изъятию кулацкого имущества».

О том, как прошла эта, весенняя выселенческая кампания 1933 года, точно не известно. Но, суда по тому, что никаких спецсообщений по линии ОГПУ или докладов наверх по партийной линии найти пока не удалось, она обошлась без каких-либо происшествий и серьезных эксцессов.

А впереди была следующая – осенняя.

Каналармейцы

В сентябре 1931 года началась одна из «великих строек социализма» – прокладка Беломорско-Балтийского канала длиной в 227 километров, соединившего Белое море с Онежским озером. Построить его удалось в рекордно короткие сроки – всего за двадцать месяцев: официально строительство завершилось второго августа 1933 года. Спустя три дня состоялось торжественное открытие нового водного пути, а тридцатого числа того же месяца началась навигация, хотя первые пароходы прошли здесь еще в мае.

Создание мощной водной артерии с комплексом сложных гидротехнических сооружений (шлюзов, плотин, водоспусков, дамб и искусственных каналов) обеспечило прямую транспортную связь между Балтийским морем и севером страны, что позволило доставлять природные ресурсы Кольского полуострова и Карелии к пунктам переработки коротким маршрутом в обход Скандинавского полуострова. А это, в свою очередь, дало возможность приступить к широкому освоению лесных, минерально-рудных, рыбных и прочих природных богатств Северного края.

Строительство велось в основном силами заключенных, так называемых каналармейцев, общая численность которых составляла около 280 тысяч человек, включая и некоторое количество наших земляков.

Директива ОГПУ об очередном их наборе поступила в полпредство ведомства по Средне-Волжскому Краю, скорее всего, в самом начале ноября 1933 года. Во всяком случае, уже шестого числа на ее основе руководитель краевого подразделения издал свою – за № 192/СПО. В ней содержались указания всем начальникам оперсекторов ПП ОГПУ и Горрайотделений о порядке отбора и выселения кулацких хозяйств, о сроках этой кампании, а также о создании на местах (в районах) специальных комиссий в составе секретаря райкома, председателя райисполкома и начальника местного подразделения ОГПУ. Особо оговаривалось обязательное участие в работе комиссии соответствующего прокурора.

Последнее обеспечивал секретный циркуляр от 8 ноября за подписями заместителя краевого прокурора товарища Немытых и прокурора ПП ОГПУ Аракчеева, разосланный во все надзорные органы края

Тут необходимы некоторые пояснения. Собственной ведомственной прокуратуры в структуре Объединенного Государственного Политического Управления, до поры, до времени не было. Обязанность наблюдать за законностью действий всех органов власти, включая ОГПУ, еще с 1922 года возлагалась на обычную, «гражданскую» прокуратуру, чем и занимался ее отдел по надзору за деятельностью названной спецслужбы. Так было до апреля 1932 года, когда, по аналогии с военной (существующей до сих пор) были созданы специализированные военные прокуратуры ОГПУ, по существу, заменившие собой «штатских» прокуроров, но остававшихся под их юрисдикцией.

Вернемся, однако, к циркуляру. Он предписывал прокурорским работникам на местах изучить чекистскую директиву № 192/СПО и «полностью осуществить прокурорский надзор» за ее исполнением, «не допуская нарушения таковой». При обнаружении каких-либо отступлений членов троек от норм закона и положений директивы, прокурор обязан был требовать немедленного устранения замеченных недочетов. А в случае невозможности решить проблему на месте, идти дальше и выше, направляя протесты прокурору Оперсектора ОГПУ, и в копии – прокурору Края.

О своем участии в процессе подготовки к выселению прокурорские работники обязаны были информировать руководство через каждые три дня, а по окончании операции, предоставить итоговый доклад.

На заключительном заседании, состоявшемся 2 декабря 1933 года, тройка ульяновского горсовета еще раз рассмотрела, тщательно «отшлифовала» и утвердила окончательный список высылаемых, состоявший в основном из лишенцев. Итоговый протокол по данному вопросу состоял из двух колонок. В левой, под заголовком: «Слушали», содержалась краткая характеристика кандидата в переселенцы, а также излагались причины его включения в данную категорию. Выглядело это так:

[Слушали] «1. Характеристику на гр-на с. Крестниково Васина Герасима Васильевича, 36 лет, проживающего в г. Ульяновске. Лишен за аренду земли до революции и после с применением наемного труда, как до революции, так и после. Хозяйство кулацкое.

2. То же на гр-на с. Крестниково Данилова Якова Васильевича, 39 лет. До революции – крупный землевладелец с применением наемного труда. После революции – торговля хлебом. Был выслан в 29 году из СВК.
3. То же на гр-на с. Ст. Майны Попова Павла Афанасьевича, 59 лет. Кулак, как до революции, так и после. Торговля мясом и хлебом вплоть до 30 года…
4. То же на гр-на с. Выры Майнского района Никитина Михаила Алексеевича, 31 год. До революции совместно с отцом – владельцы земельных участков, после – торговля бакалеем вплоть до 30 года…
5. То же на гр-на с. Крестниково Саватеева Дмитрия Степановича 1913 года, проживающего в г. Ульяновске. Сын кулака, крупного землевладельца, эксплуататора наемного труда. Отец лишен избирательных прав в 29 г. Связь с отцом не порвал…
6. То же гр-на с. Большие Ключищи Белова Сергея Андреевича. Как до 17 года, и после –аренда земли, эксплуатация наемного труда и торговля хлебом до 28 г.». И так далее.

Правая графа, называвшаяся «Постановили», содержала решение, принятое в отношении данного человека. В первой строке списка оно было сформулировано полностью: «Лишение подтвердить – выслать из пределов СВК», а в последующих укладывалось всего в два коротких слова: «То же».

Всего в протоколе значилось 68 фамилий, и лишь напротив четырех стояла пометка: «Освобожден», означавшая, что человек не попадет на великую стройку. Во всяком случае, пока. Причины, по которым счастливчик выпал из «черного» списка, не указывались. В числе освобожденных оказались, например, житель Екатериновки Степан Егорович Емельянов – «кулак. До революции – землевладелец с применением наемного труда. Хозяйство, как до революции и после – кулацкое», и гражданин с. Карамзинки Майнского района Тряпкин Степан Григорьевич», проживавший в Ульяновске и лишенный избирательных прав в 1930 году, «как арендатор земли с применением наемного труд» и имевший и до революции, и после нее вполне кулацкое хозяйство». Напротив еще одной фамилии, некоего Ларина, значится: «сбежал». Будучи доставленной на пункт сбора, вся семья оттуда исчезла.

Оставшиеся 63 человека отправились из Ульяновска на север уже на следующий день – третьего декабря. А четвертого вслед за ними отбыли еще 60 – из Кошкинского и Сенгилеевского районов СВК (42 и 18 соответственно). Правда, и здесь не обошлось без происшествия: в Богдашкинском районе по пути следования на санях к месту сбора, из-под конвоя сумело скрыться еще одно семейство. Всех беглецов объявили в розыск, а оставшиеся отбыли к месту назначения, пополнив «каналармию» в общей сложности на 123 штыка, точнее, лопаты.

Ни Кошки, ни Сенгилей не входили в состав Ульяновского района, но наряду с ним были в зоне ответственности соответствующего оперсектора и по этой причине попали в итоговый доклад прокурора ОС ОГПУ товарища Склярова, направленный им 5 декабря 1933 года под грифами «Срочно» и «Совершенно секретно» краевому прокурору

В отчете, в частности, говорилось о том, что на заседаниях троек лично Скляров исключил из списка на высылку шесть дел на шесть семей, и еще три освободил буквально в последний момент уже на пункте сбора «по причинам, не подлежащим к выселению по социальному их положению, по старости и состоянию здоровья».

Кроме того, во время окончательного просмотра дел, прокурор ОС ОГПУ обнаружил ряд технических недостатков в их оформлении. Например, в 20 делах не было медицинских заключений о состоянии здоровья выселяемых и членов их с семьей. Все эти и прочие недочеты по его настоянию были оперативно устранены.

Точно также, на месте рассматривались и жалобы выселяемых. При этом никто из них не оспаривал законность и обоснованность высылки из родных мест, докладывал Скляров. Обращались в основном «по вопросам имущественного характера, о невыплате зарплаты по месту работы, о вещах своих и продуктах питания». Хотя продовольствием, по утверждению прокурора, высланные были полностью обеспечены, в особенности те, кто уезжал их города и собственного пропитания не имел. Большинство же переселенцев везли с собой «большие запасы разных продуктов: хлеба, гороха, муки, картофеля, вплоть до соленых огурцов, капусты и т.д.».

«Особых происшествий не было, операции прошли организованно и спокойно», – завершал свой доклад товарищ Скляров.

Источники:

ГАНИ УО Ф. 13, оп. 1. Д. 1130. Л. 155.

ГАУО Ф. Р-1435, оп. 7. Д. 2, л. 19, 20, 21-30,

https://ria.ru/20130802/953345579.html

https://studfile.net/preview/9937917/page:3/

Владимир Миронов

Источник фото